Под небом Арктики - Страница 28

Подъехали еще двое аэросаней прежде, чем поврежденные сани были поставлены на новые лыжи и прицеплены.

Остаток путешествия прошел весело. Джим начал петь негритянские песни, а все хором – и здоровые, и потерпевшие аварию – подтягивали ему. Сани шли с замедленной скоростью, таща на буксире разбитого собрата. Как бывает на трамвайных путях во время задержки движения, несколько саней нагнали и шли позади длинным поездом.

– Словно деревенская свадьба в старину, – смеясь сказала Зинаида Камнева.

Джим устроился рядом с Анной Фокиной. Он расспрашивал ее, будет ли она в Челюскине, где остановится, и очень обрадовался, когда узнал, что вездеход еще раз посетит Челюскин, быть может, весною, а быть может, и раньше.

– Я буду очень рад видеть вас, – застенчиво сказал Джим.

– И я также, – просто ответила девушка.

– Как они тут объясняются в любви? – подумал он. – Начинают с вечной мерзлоты, а кончают вечной любовью или наоборот?..

Наконец сани свернули с магистрали, пропустили весь поезд задержанных и остановились возле станции.

18. «Путешествие к центру земли»

Станция представляла собой четыре ледяных иглу, соединенных внутренним ходом. В одном иглу путники нашли большой запас лыж.

– До шахт километра два, нам придется пробежать их на лыжах, – сказала Колосова.

Пять человек в меховых одеждах, следуя друг за другом, заскользили по снегу навстречу одинокому огоньку. Бедный Джим! Он не умел ходить на лыжах и не поспевал за девушками.

В довольно большом каменном здании заброшенной газификационной станции светилось только одно окно.

Перед спуском в шахту произошел небольшой спор: Фокина и Камнева настаивали на том, чтобы спускаться как можно медленнее. Они хотели ознакомиться с вертикальным геологическим разрезом шахты.

– Быть может, мы обнаружим выход полезных ископаемых, – горячилась Камнева. – Ваши подземные курорты – очень хорошая вещь, но для курорта можно подыскать и другие шахты, если эти представляют какую-нибудь ценность для разработок.

– Да уж осматривали не раз, и не одна комиссия, – возразила Вера. – Ничего интересного. Суглинок со слоем мерзлоты на глубину двухсот метров. Эта часть пути закреплена уже камнями, цементом и железными обручами. Ниже небольшой слой базальта, а под ним угольный слой небольшой толщины, но большого протяжения. Снова прослойка базальта и снова небольшой пласт угля. Мы выбрали именно это место потому, что под пластами угля… вернее так: самый нижний его пласт лежал на огромном своде, под которым находились колоссальные пещеры. Эти пещеры мы и хотим использовать.

– Ты что-то путаешь, Вера. Ты не геологичка. Ну разве могло быть такое расположение пластов и пород? – продолжала Камнева, обращаясь к Фокиной, и они начали обсуждать геологические вопросы.

– Вот что. Мы спустимся «экспрессом» – я, Джим, Вера, а вы можете отправиться вторым рейсом с какой хотите скоростью. Встретимся внизу, если вы не слишком замешкаетесь, – сказал Игнат, которому не терпелось, как всегда. На том и порешили.

Подъемная машина работала уже на электричестве, подаваемом по подземному кабелю с Челюскина. Джим, Вера и Игнат быстро спустились в помещение, где когда-то стояли элементы. Часть громадных труб и огнеупорных резервуаров, где клокотала некогда расплавленная медь элемента, была уже разобрана. Два десятка рабочих возились над большим газгольдером. Их голоса глухо отдавались в этом мрачном месте. Здесь для Игната не было ничего нового: он уже видел подземную станцию газификации.

– Опускаемся дальше, – сказал он.

Кабина для спуска в угольные шахты была, как и все подъемное устройство, довольно примитивная – простая деревянная клеть с железными скрепами.

– Это – временное устройство, – объяснила Вера. – Ведь пока горел и не выгорел до конца весь уголь, сюда никто не спускался.

– Еще бы, – отозвался Игнат. – И горел он, наверно, несколько лет.

Они вышли из деревянной кабины. Было совершенно темно. Скоро сверху дали свет, и несколько лампочек вспыхнуло на черном бугристом своде. Эта шахта совсем не напоминала обычные угольные шахты. Здесь не было ни главного продольного штрека, или, как его зовут, «главной откаточной», ни других. Все пространство представляло собой как бы огромную двояковыпуклую линзу – пещеру с неправильными, словно изрытыми поверхностями, покрытыми черным слоем. Он почти совершенно поглощал лучи света, и казалось, что лампочки горят тускло, не освещая пространства вокруг себя. Здесь уже не было рабочих. Ни малейшего признака жизни. Мертвая тишина. Мрак, зловеще надвигавшийся со всех сторон, молчаливый, угрожающий.

– Да, в хорошенькое местечко завела ты нас, – сказал Игнат. – Самое подходящее для того, чтобы разгонять тоску Джима. В могиле веселей. Это даже не «пещера смерти», а «пещера небытия». Если бы тут было еще холодно – прямо ложись и помирай.

– Ниже еще теплей будет, – сказала Колосова. – На глубине пятнадцати-двадцати метров слои земли имеют уже постоянную температуру летом и зимой, соответствующую средней годовой данной местности.

– Ну, что ж, едем дальше – к центру земли.

– Дальше придется не ехать, а спускаться по веревочной лестнице, – сказала Колосова. Она прошла к крайней лампочке, и ее спутники увидели отверстие в земле. Рядом с провалом в два метра диаметром возвышался вкопанный в землю отрезок рельса. К нему была привязана лестница, уходящая в провал. Тут же стояли, прямо на земле, десять аккумуляторных ручных фонарей.

– Нам придется снять верхнюю одежду, – сказала Вера и первая начала стаскивать шубу.